НОВОСТИ И МНЕНИЯ
В РЕАЛЬНОМ ВРЕМЕНИ

Господин-Товарищ

Опубликовано : 04 август 2012 г. 10:34 | Просмотров: 3 684 | Категория: Новости
Жертвы тоталитарного коммунистического режима, бывшие члены КПСС, советские начальники, парторги, пропагандисты и аппаратчики продолжают осуждать серп и молот. На днях ряды их пополнились.  Вуаля! На сцене - Мирча Снегур, бывший, прости Господи, президент Республики Молдова.  Который в своем последнем интервью (молчал долго, но тут – не смог!), заявил, что «коммунизм равен фашизму», и «серп и молот Молдове не нужен».

Снегур – человек из разряда «фигур», о которых не вспоминают нигде и никогда. А уж если упомнят – так точно не в лучшем виде. В плане превращения себя любимого в оскорбление Снегур если и уступал кому – так разве что покойному Ельцину. Забитый и забытый Снегур вдруг нашёл повод напомнить о своей персоне. Он выдал интервью, в котором уравнял коммунизм с фашизмом. Массовая эпидемия: те, чья судьбина, как оказывается, горькая, была неразрывно связана с магазинами «Березка»,  правительственными дачами и постсоветской приватизацией, отрекаются. Харакири, правда, не делают, но плюют себе в физиономию смачно. Но то, что к этой теме присобачился не кто-нибудь, а Снегур – это, разумеется, блестяще. Даже по меркам молдавского сюрреализма. Нет, не будем спорить – осуждать коммунизм весьма стремятся бывшие иерархи КПСС. Это – уже данность для Молдовы. Но Снегур… Снегур! Скажем прямо: жизнь Снегура без серпа и молота, это то же самое что яйцо без желтка, инь без янь, Джульетта без Ромео.

Итак, знакомимся заново: товарищ Снегур. Секретарь центрального комитета КПМ. По сельскому хозяйству.

Снегур, разумеется, фигура. Впоследствии - целый президент страны, избранный в отсутствии других кандидатов. При этом всякий, кто помнит Снегура в лицо, скажет – даже в таких условиях победа для него – подвиг. А каким образом Мирча Иванович вообще оказался на посту президента независимой страны? Не более как назначен парламентским большинством. Которое посчитало «в меру националистом» действующего секретаря ЦК КПМ. Не знаю, какие габариты имела в то время пятая точка этого господина, но уж растянуть её на «фронт» и «преданность» коммунистическим идеалам он сумел.

Что такое Снегур для граждан Республики Молдова? О нём никто не вспоминает добрыми словами – а это уже диагноз для экс- «молдаванина номер один». Хотя, конечно, во времена угара Народного Фронта гораздо престижнее было быть румыном второго эшелона. И он, Снегур, будучи президентом, рассказывал элите соседней страны о том, как ему не нравится возглавлять страну, чью независимость он, по сути, считал недоразумением.

И вот сегодня Снегур равняет коммунизм с фашизмом. Потому как фашизм для нынешней власти – престижнее коммунизма. И все же. В такие-то годы, с таким здоровьем пора подумать и о себе. Хорошо бы вспомнить бедному Мирче Ивановичу, товарищу Снегуру, что антикоммунисты делали с коммунистами, когда приходили к власти. И хорошо подумать, по какой «кафедре» проходить: в качестве столпа «коммунистического тоталитарного режима», образца 89 года, или в качестве униониста и сторонника  ликвидации молдавского государства, человека, допустившего гражданскую войну. Образца 92-го года.

Откуда он такой?

Сегодня, когда бывшие исправные слуги «тоталитарного режима» столь активно плюют в своё прошлое и в символику, в преданности которой они исправно подписывались, новой актуальностью стал пользоваться вопрос о советских орденах. Чаще всего общество задаётся вопросом: а как же быть, к примеру, с ветеранами Великой Отечественной Войны, которые проливали собственную кровь. Но на их мнение, на их лучшие чувства, власти, несомненно глубоко наплевать. А вот на тех, кто получал ордена не на полях сражений (будь то битва за Сталинград или битва за урожай), а путём аппаратных игр – как-то не вспоминают. И зря. Хоть они и давно держат свои ордена далеко в шкафах (не сжигать же как партбилеты) – всё-таки, отказаться не решились. Как сказал персонаж легендарного телефильма, «Люди за этот орден кровь проливали, а ты под него - чужую». Ну так всё равно же – сколько работы!

Мирча Снегур тут не исключение. Свой первый орден от ненавистной советской власти он получил в 36 лет – орден «За трудовую доблесть». Обратите внимание, не за «долголетний добросовестный труд» (откуда долголетие?), не за «трудовые успехи», а именно за доблесть. Хотя в чём успел её проявить человек, которому «пахать с сапой» в жизни практически-то и не довелось?

Снегур относится к числу людей, чья партийно-иерахичная карьера – истинно завидна. Окончив Кишинёвский сельскохозяйственный институт, он всего каких-то пару лет проработал агрономом, дабы дальше уже возглавить колхоз в селе Лунга и все оставшиеся «советскому режиму» годы расти в чине как на дрожжах. Из председателя колхоза он стал работником Министерства сельского хозяйства республики, причём на этот раз ему даже не пришлось «переждать» хотя бы пару месяцев нового взлёта на неприметной и «напряжной» работе. За 13 лет в Минсельхозе он сменил четыре должности и все – строго во главе крупных коллективов, с солидной зарплатой и условиями жизни.

Сверстники Снегура, который переехал из кабинета председателя колхоза в один из главных кабинетов республиканского министерства всего в 28 лет (!) могли бы о подобном только мечтать. Причём, что самое характерное – Снегур возглавлял не просто какие-то там управления протокола или ещё какой организационной работы. Под его пятой находились экспериментальные станции и научно-исследовательские институты. Он командовал всеми учёными-аграриями Молдавской ССР, ведал делами всей сельскохозяйственной научной отрасли. И при этом сам Снегур никому в качестве видного учёного известен не был. Он добился такого взлёта не за счёт своего научного или творческого потенциала, а за счёт всё того же – большой лояльности тому самому «режиму». Портрет карикатурного «красного босса», которого «перебросили» править теми, кто имеет больше заслуг в данной области – в том числе и портрет нынешнего показного антикоммуниста Мирчи Снегура.

Что касается 80-х годов, когда в стране начали задумываться о вопросах языка, национальной культуры, свободе и демократии, гласности и ускорении, Снегур, естественно, на стороне интеллигенции, или уж тем более диссидентского движения, тоже не оказался. У негог были другие дела. Теперь он возглавлял Единецкий районный комитет КПСС (один из самых крупных и «престижных»), а затем – «дорос» и до поста секретаря ЦК молдавской Компартии. Мечта сбылась – теперь он был одним из влиятельнейших лиц целой республики. Целое десятилетие кряду! И, не затрещи «неделимый» союз по швам – наверняка до сих пор носил бы на груди советские ордена – даже при посещении бани или стоматолога.

К слову, истинный «красный босс» Снегур и после распада СССР сохранил в себе любовь ко всяким «побрякушкам» и почётным званиям. Будучи уже президентом, он с удовольствием и не раз становился очередным «почётным доктором» того или иного института. Выглядело это довольно забавно – политик, которого граждане запомнили в основном за его косноязычие и неотёсанность, примерял мантии и дипломы раз за разом. Причём, если такая награда от Аграрного университета ещё кажется логичной («по совокупности» занимаемым им когда-то в Минсельхозе должностей – плюс, всё-таки, выпускник этого же ВУЗа), то как объяснить его «почётную роль» для Европейской Академии Художеств?

В прочем, как показала политическая деятельность Снегура уже в 90-е годы, в «художествах» он знал толк…

Разъединитель

Крайне примечателен и такой факт – с красным партбилетом секретарь ЦК Мирча Снегур расстался непосредственно после того, как был избран председателем Верховного совета МССР. Как стал – вопрос другой. Уж конечно явно не как фигура, способная объединить общество. Скорее он являлся той фигурой, которая подошла сразу нескольким внутрипарламентским группировкам по принципу «пусть будет кто угодно – лишь бы мой враг туда не попал». Под типаж «кто угодно» Снегур подходил просто идеально – та самая кухарка для управления государством, тем паче что и десятилетний стаж на высших иерархических должностях имелся. Группа депутатов - колхозных и райисполкомовских иерархов видела в Снегуре человека «из системы», раздумывавшие о собственном личном будущем и благосостоянии члены КПСС – «не совсем антикоммуниста». Дельцы «нового порядка», уже успевшие хорошо устроиться в современных экономических реалиях, справедоиво полагали, что подобный глава государства не станет закручивать гайки, а активных антикоммунистов он устроил как раз тем, что даже статус секретаря ЦК не заставлял их верить в искренность коммунистических воззрений Снегура.

Но, так или иначе, под все вышеописанные критерии вполне можно было бы отыскать и других кандидатов из почти что четырёх сотен депутатов первого молдавского парламента. Не двух, не трёх и даже не десять. И не будь в 1990-м году у Снегура поддержки разваливающейся молдавской Компартии, решившей его в очередной раз «перебросить» по должности, его кандидатура никем бы даже не рассматривалась. Ну не смог бы он собрать и десятка депутатов, которые согласились бы поддержать Снегура лично, а не Снегура – репрезентанта высшего партийного руководства.

И, будучи, несомненно, человеком благородным и благодарным, он покинул ряды КПСС сразу же после того, как дело было сделано. Молдавская Компартия выдвинула Снегура на самую высокую должность, на какую вообще была в состоянии выдвинуть. Выше было уже некуда. А значит и история Снегура-коммуниста должна была неминуемо завершиться. Незачем оставаться коммунистом, если это больше не принесёт карьерного взлёта!

Членство в КПСС прекратилось, а вскоре завершилась история самой КПСС. Но не изменился ни капли сам Мирча Иванович. Инстинкты «красного босса» так и остались при нём. Он так и вошёл в историю страны как президент, которого выдвинула и продвинула «система» - и старая советская, и новая. Став первым в истории РМ президентом, он, по сути, ни разу не побеждал на президентских выборах, ни разу не выиграл в честной конкурентной борьбе за голоса сограждан. В советское время он был вечным назначенцем, в 1990-м для него организовали безальтернативное «всенародное» избрание, а первые альтернативные выборы 1996-го года он с треском проиграл. И далее проигрывал уже всегда, оставаясь в большой политике лишь за счёт очередного сговора между теми или иными политическими группировками.

Но, каким бы серым не стало бы избрание Снегура главой ВС, а затем и всей Республики Молдова, у него всё-таки был шанс на то, чтобы консолидировать молдавское общество. Его полномочиям мог бы позавидовать любой из преемников. Вспомнить хотя бы про то, что именно за Снегуром оставалось право на назначение местных руководителей в тех районах, городах и сёлах, где выборы по тем или иным причинам были признаны несостоявшимися. И этим правом «демократ» Снегур пользовался сполна. Достаточно вспомнить хотя бы про «волевое» решение Снегура назначить генпримаром Кишинёва своего протеже из числа профсоюзных вожаков Серафима Урекяна. Что, в итоге, позволило последнему единолично царствовать над сотнями тысяч молдаван десятилетие подряд. Хотя что касается городов и районов республики, то тут «единогласные» снегуровские назначения вызывали не малые скандалы между различными партиями. Поскольку их выдвиженцы имели на посты куда больше прав в силу поддержки местных жителей, а вовсе не одного «небожителя».

Сравнивая коммунизм с фашизмом, Снегур мог бы и подумать, как в таком случае назвать его собственные действия в годы президентства. Разве являлся он сам образцом демократичности и большой любви к чужому мнению? Нет, не являлся. Его вечная страсть влиять на всё подряд и крайняя ревность к другим политикам, стала ярчайшим примером не просто морального самодурства, но вылилась в несколько лет постоянного нарушения прав и деления всего народа на категории. Так что если Снегур и является большим знатоком рассматриваемого вопроса, то – скорее как специалист в области дискриминации, что весьма характерно для фашизма.

Попытался ли Снегур сделать хоть что-то для того, чтобы избежать межнациональных конфликтов? Ещё чего. Нападения по языковому признаку на улицах Кишинёва, избиения депутатов молдавского парламента (отнюдь, кстати, не только приднестровцам – нападали и на законодателей, живущих в столице), скандальный «поход на Гагаузию» - всё это происходило с не только молчаливого, но и презрительного, демонстративно издевательского согласия главы государства. И тут как раз тот случай, когда идеально подходят слова барда и диссидента Александрпа Галича – первым палачом гражданского мира в Молдове стал не тот, кто первый поднял руку, а тот кто молчал в нужный момент – президент Снегур. Именно его наплевательство на опасность и вызывало ощущение вседозволенности, из-за которого отдельные срамные эпизоды превратились в данность для целой страны.

Снегур всегда выбирал союзников из числа наиболее одиозных политиков. Его явный дрейф в сторону Народного фронта шокировал в своё время многих избирателей. Но Снегур блокировался не просто с фронтистами, а с самыми радикальными из них. С теми людьми, которые искренне ратовали за свою национальную культуру, и после прихода фронта к власти оказались вне её, несмотря на былые заслуги, ему было не по пути. В 80-х годах он ни разу не задумался о чаяниях молдаван относительно их идентичности, никоим образом их не поддерживал. Ну, а в годы независимости так же наплевательски относился и к национальным меньшинствам. Какая разница кого дискредитировать – лишь бы быть у власти.

При Снегуре не было сделано ничего для того, чтобы «нацмены», которых он сам, очевидно, начал считать «оккупантами», получили хотя бы нормальные условия для изучения молдавского языка. Хотя то же самое относилось и к титульной нации – именно при Снегуре почти вдвое сократилось число молодых людей, заканчивающих среднюю (!) школу.

Он совершенно спокойно составил тандем с самым, наверное, одиозным политиком того времени, Мирчей Друком. И если бы даже малоадекватный Друк не составлял конкуренцию маловразумительному Снегуру – последний терпел бы его выходки до самого конца своего мандата. Ну, а что касается подбора собственных протеже, то тут он ещё и «совмещал» продвижение явно одиозных креатур с их же «тоталитарно-коммунистическим прошлым». «Серым кардиналом» Снегура, к примеру, называли первого вице-премьера в правительстве Друка и - бывшего секретаря Ниспоренского райкома КПМ Константина Оборок. Вернейший парторг и такой же вернейший антикоммунист. Затем влияние на Снегура имел уже вице-спикер парламента Николай Андроник – любитель порассуждать о величии чилийского диктатора Аугусто Пиночета (!), поскольку тот уничтожал коммунистов – хотя натуральный Пиночет мог бы уничтожить в 80-е годы и самого Андроника. А после того, как Снегур разругался и с Андроником, его «правой рукой» стал изгнанный из Народного фронта «за излишний радикализм» Вячеслав Унтилэ. Прославившийся тем, что за один день, не дожидаясь принятия нового закона, перевёл на латиницу надписи на машинах кишинёвского ГАИ, а до этого – вернейший подданный «советского режима», добившийся немалого карьерного роста в советской же милиции. Что сказать – какой начальник, такие и подчинённые.

Собственные слова и поступки Снегура тоже никогда не способствовали укреплению гражданского мира. В 1995-м году он развалил парламентское большинство аграрных демократов – увёл из их фракции группу депутатов под предлогом того, что не желает видеть в Конституции синтагму «молдавский язык». Забавно было смотреть, как бывший секретарь ЦК разглагольствует на тему того, как он «впитал румынский язык с молоком матери». И понятно было, что вовсе не Коснтитуция так беспокоит Снегура – он просто менял в очередной раз союзников дабы укрепить собственное влияние.

Дальше было больше. Именно Снегур демонстративно отказался подписать меморандум по Приднестровью после встречи с румынским президентом Илиеску. Именно он довёл чуть ли не до вооружённого противостояния историю с отставкой лично ему не угодившего министра обороны Павла Крянгэ. Он же продолжал через лояльных депутатов провоцировать скандалы в парламенте до тех пор, пока сам не покинул президентский пост. Он же, вернувшись в парламент в 1998-м году, возглавил новое парламентское большинство, запомнившееся исключительно своей неработоспособностью и постоянными внутренними склоками.

Наконец, именно «молдаванин номер один» Снегур накануне президентских выборов 1996-го года всерьёз договоривался с определёнными силами, предлагая им в обмен на поддержку возможность превратиться в «румына №2».

«Подождём до того момента, когда в парламенте будет рассматриваться закон о румынском языке. Затем последует обращение и мы найдём подходящий момент, чтобы озвучить то, о чём вы говорите. Но прежде пусть прозвучит моё обращение к интеллигенции», - сулил Снегур своим румынским коллегам в городе Слэник-Молдова в январе 1996-го. И про него тогда ныне покойный поэт говорил: «Я всегда помню наши беседы, когда Вы говорили, что вместе совершим объединение».

И ведь всё это происходило в годы, когда «призраком унири» уже дышал лишь очень небольшой процент людей, когда подавляющее большинство думало о том, как бы выжить, накормить семью, хоть с грехом пополам обучить детей, и при этом не помереть с голоду. Времена продолжали меняться, но не менялся Снегур – специалист по извлечению прибыли из чужих несчастий и разногласий.

Чья бы корова мычала

Но всё вышеизложенное может казаться ерундой в сравнении с главным событием из жизни Снегура-президента. Поскольку приносило множество проблем гражданам Республики Молдова, но не принесло самого ужасного – пролитой крови, братоубийственной войны, многолетнего разделения страны. Такой, которая была развязана в 1992-м году, и от которой страна до конца не оправилась даже теперь, два десятилетия спустя.

В спорах о том, что в большей и меньшей степени виновен в том конфликте, сломано уже немало копий. Но известно главное. Во-первых, проиграли от этого сами жители некогда единой страны – с обеих берегов Днестра, а вовсе не те, кто на их страданиях поднялся в высшие эшелоны власти как в Кишинёве так и в Тирасполе. Это – первая истина. Вторая – президент Снегур обладал достаточным влиянием для того, чтобы всего этого избежать.

Ему достаточно было бы озаботиться проблемой избиения приднестровских депутатов первого молдавского парламента – и не было бы бойкота. Но он предпочёл ехидно заметить, что сам ходит без охраны и всё нормально (хотя позднее охраной всё-таки поспешил обзавестись). Он мог бы не делать оголтелой ставки на радикальных унионистов вроде Друка и Косташа, Мошану и Хадыркэ. Тогда могло бы и не дойти до забастовок в левобережных городах. Не было бы скандального «провозглашение независимости ПМР». А о таких деятелях как Смирнов и Антюфеев, быть может, и вовсе бы никто никогда и не услышал. Но для Снегура собственное вольготное существование было, разумеется, важнее, а возможность подумать на перспективу – слишком жестокой пыткой для головного мозга.

Наконец, когда ситуация стала складываться не в лучшую сторону, можно было бы, на крайний случай, договориться о предоставлении региону автономии (на манер нынешней Гагаузской) и определённые гарантии по изучению языка. На тот момент этого бы хватило (а ведь сегодня Молдова предлагает мятежному региону именно такие условия). Однако для «гаранта» Снегура стрельба под Дубоссарами и бендерами оказалась куда как более приемлемым вариантом.

Каков итог? Тысячи погибших, раненых и пропавших без вести и появление неподконтрольного столице анклава на территории государства. Имеет ли хоть какое-то моральное право обвинять кого-либо в фашизме человек, допустивший подобное? Вопрос риторический.

Сегодня Снегур, конечно, имеет политический статус свадебного генерала нынешней власти – да ещё и не первой свежести. Посмешищем для сегодняшних хозяев жизни он стал уже к середина прошлого десятилетия. Сначала с треском пролетел мимо парламента в 2001-м году, став первой жертвой тех самых изменений законодательства, на которых истово настаивал. Затем попытался вернуться в парламент в 2005-м году, но лидеры блока «Демократическая Молдова» решили с ним местами в списке кандидатов не делиться – слишком ненавидим избирателем, слишком маловлиятелен, слишком ничтожен. Позднее своё недовольство по этому поводу Снегур изложил в книге «Открытые диалоги», где заодно обвинил лидера МДМ Серафима Урекяна в продаже «снегуровского» места в парламенте, а качестве «покупателя» назвал депутата Александра Олейника. Последний подал в суд и выиграл дело. Но Снегура это не особенно заботило, поскольку «крайним» перед законом оказался автор книги, политолог Эдуард Волков, «вся вина» которого состояла лишь в том, что он записывал разглагольствования обиженного экс-президента и ничего в них не менял.

Так вот и ушёл Снегур из большой политики – мелочно и гадко.

И потому тем более не укладывается в голове – зачем ему выступать с подобными заявлениями теперь. Просто так сильно захотелось напомнить о своей нескромной персоне? Тогда хорошо было бы и озаботиться другим вопросом – стоит ли о ней напоминать.

Ведь тому же Снегуру могут припомнить достаточно многое. И ему, бывшему секретарю ЦК, а затем «соавтору» гражданской войны, можно предъявить куда больший счёт, нежели всем современным молдавским коммунистам вместе взятым. Как за его «коммунизм» 70-х и 80-х годов, так и за склонность к фашистским проявлениям 90-х.

Преступления фашизма были осуждены Нюрнбергским процессом. Может быть, господин Снегур желает такого же международного суда над коммунизмом, хотя бы над молдавским? Это, поверьте, могло бы для него слишком уж печально завершиться. Ведь некоторые из осуждённых к повешению за преступления против человечности тоже в свою защиту говорили, что они «просто исполняли волю фюрера». Не помогло. А уж если «коммунизм равен фашизму», то с чего бы рассчитывать на снисхождение «просто исполонителю» воли партии, причём весьма высокопоставленному? Вот о чём стоило бы подумать.

Подумайте, господин-товарищ Снегур.




Сообщить о ошибке | Версия для печати




Похожие новости
АРХИВ ТРАНСЛЯЦИЙ
все трансляции
САМЫЕ ПОСЕЩАЕМЫЕ
ВЛАСТЬ
Глава Антикоррупционного центра возмущен «спекуляциями», в которых фигурирует имя депутата Архире
17.04.2022  Комиссар ОБСЕ требует от молдавских властей не пренебрегать проблемами общественного телерадиовещания
17.04.2022  Выгодополучатель от рейдерских атак, Владимир Плахотнюк, обещает сделать страну «более красивой и сильной»
17.04.2022  Тимофти, приговаривавший людей «за антисоветскую агитацию», утверждает, что судил только по поступкам
ЛЮДИ
БИЗНЕС
КРИМИНАЛ