После пятничного голосования против беспредела по имени Владимир Плахотнюк волна озабоченности прокатилась по офисам Европейского cоюза и Совета Европы. Штефан Фюле, Кэтрин Эштон, Торбьерн Янгланд, Джованни Букиккио выступили единым фронтом против принятых в молдавском парламенте законопроектов, рассмотрев в них, спустя четыре года законодательного произвола, посягательство на демократические устои, о которых сами молдавские граждане тоже что-то такое слышали. Наш провинциальный репортер задается вопросом, с чем может быть связано это коллективное прозрение наших европейских надзирателей.
Один только вопрос теперь остается, один-единственный ребус: какая кнопка отвечает за их озабоченность? Или есть слово кодовое? Ну, например, бла-бла-бла, коррупция, бла-бла-бла, попрание прав, бла-бла-бла, Плахотнюк. Стоп. Плахотнюк! Загорается лампочка, включается кнопка. Появляется озабоченность.
Как так, чтобы благообразный, оптимистичный Фюле в один момент стал практически фюлер? Нихт, говорит, ахтунг! Демократирен! Где, говорит, консультихен с сивил, пардон, сысайти? Требую, говорит, респект и легализацию! А главное, во всем этом чувствуется высокая напряженность, неподдельная озабоченность.
Четыре года у них в глазах от росы сплошная радуга стояла. Такая, которая символизировала равенство шансов, в том числе и на европейскую интеграцию. Уже, казалось, интегрировался чиновник в кресло, правительство в кредиты, экономика в выгребную яму, пенсионер в нищету. Такие перспективы рисовались, и все, завален горизонт, фотограф в отчаянии.
Четыре года бордельеро насмарку. Как же так? Быть отморозком можно, а в носу ковыряться нельзя? Четыре года харкали густыми соплями на Закон в полном соответствии с демократическими принципами и ценностями, вели страну к свободному режиму, пилили, откатывали, в асфальт закатывали скудные народные богатства строители Интеграции. Было можно А теперь нельзя препятствовать душевным порывам душегуба. «Преступница виновата в том, что откусила палец насильнику».
Что же случилось с заботливыми отцами беспредела? Отчего волнение такое в тазу евросоюзном? Может, скопом офтальмолога прошли? Плановый осмотр, как у космонавтов. «Коллеги, еврокомиссары, у вас важная и непростая миссия, сравнимая с высадкой на Улан-Батор. Надо слепить из дерьма «ириску». Вот Альянс — а вот наша комиссарская зарука: во всем им быть штурвалом и опорой. Для этого вам нужны выдержка, вестибулярный аппарат и катаракта на оба глаза».
А может быть, настройки сбились? Сел кто-то в центре управления попой беззаботной на кнопку озабоченности?
Или совесть пробила гранит политеса? Спала четыре года и проснулась в холодном поту? «Братцы, караул! Беззаконие в мире творится! Ледники тают, корпорации бал правят, молдавский парламент не по закону живет!»
Но есть еще один, самый невероятный, а потому самый реалистичный вариант. Ведь у нас только такое возможно. Чтобы самый нелюбимый народом персонаж народом фактически управлял. Чтобы немая утка крякала посредством человека. Чтобы тотальная бедность плодила олигархов. Чтобы суд Линча казался справедливей суда Маноле.
Вариант этот настолько привычный у нас, что позволяет предполагать живучесть в среде малопригодной. У них же за это президенты в отставку уходят!
Может, занесли? Вернее, может, занес? Он ведь может. По его заносам пластмассовые куклы про демократию песни поют, люди с единственным талантом «лизатто» аналистами в театре кабуки становятся, ниспоренское ТВ в СиЭнЭн обращается. Невероятно, конечно. Чтобы целый Фюле и принял. Он же Европеец! Правда, в области восточного партнерства. А Восток, как известно, — дело тонкое. Это еще Серафим Урекян говорил.
Сергей Норокос
